Читаем без скачивания Хищник [СИ] - Макс Мах

"Что же мы делаем?" – спросила она себя, пытаясь представить, какие силы приведены в действие, чтобы получить подобный эффект.

На мгновение ей показалось, что она ухватила идею, и в странном мире надсознания, где обычно свершались все ее математические чудеса, начала формироваться многомерная модель, описывающая невероятную физику "полета на месте". Однако то ли все это ей приснилось, то ли времени на "моделирование" было отпущено недостаточно, но не успела Дарья рассмотреть проблему в первом приближении, а навстречу уже несется голубая планета, и сквозь прорехи в облачных массивах видны кусочки глобуса "в натуральную величину". Океан, омывающий Африку с востока, темная синь глубин, и прозрачная голубизна мелководья, цветные крапинки островов и белая линия прибоя, горы, долины, извилистые линии рек…

"О, Господи!"

Они вихрем – куда там несчастной виверне с ее пятью сотнями верст в час! – пронеслись над континентом, направляясь, по-видимому, на север. Достигли Средиземного моря где-то над дельтой Нила. Замедлились со снижением и разворотом. Прошли над каким-то островом, влетая в вечерние сумерки, и уже под звездами увидели впереди россыпь рукотворных огней, отражающихся в темных водах лагуны.

"Венеция!"

– Минута до рандеву, – сообщил пилот, хотя, что и как он делает, чтобы пилотировать это чудо, Дарья так и не увидела. Поняла лишь, что главный здесь он, а раз так, значит – пилот.

– Вот они! – указал мужчина рукой, и Дарья увидела старенький дубель, тащившийся в сторону города. Кроме нескольких габаритных огней – на носу, корме и по бортам, – и искр, вылетающих из трубы вместе с клубами дыма, кораблик был совершенно не освещен. Но сейчас он как бы попал в луч прожектора, и проявился на фоне ночи, как фотография в проявителе. Нечего и говорить, что ни прожектора, ни луча Дарья так и не обнаружила.

– Выходим! – Марк поднялся из кресла и, переждав пару мгновений, потребовавшихся, чтобы сблизиться с дублем, шагнул на стальную клепаную палубу.

– Дамы! – обернулся он к Дарье и Сабине.

– Вот образец настоящего кавалера! – Сабина подобрала пышные юбки и, опершись на руку Марка, перешла на борт лодки. Выглядела она ослепительно, и даже более того. Одетая в роскошное платье по моде блистательного восемнадцатого века – "с грудью на выкат", как говаривали бурши в Гёттингене, – с белым напудренным лицом, алыми губами и темными глазами с длинными ресницами. В причудливом парике и с посверкивающими тут и там, на шее и пальцах, в ушах и прическе драгоценными камнями всех цветов и оттенков: от темной синевы сапфиров до золотого сияния топазов.

"Хороша!"

Дарья рукой Марка не воспользовалась, хотя ей и хотелось, чего уж там! Перешла сама. Встала на палубе, привычно расставив ноги для устойчивости. Понюхала сырой воздух. Он пах солью, йодом, железом и горячим паром. А еще она учуяла угольный дым и болотную гниль, уловила запахи каминов, в которых жгли торф, и печей, в которых сжигали дрова.

"Отлично!"

Прислушалась к ощущениям!

"Срань господня!" – Из двух левитторов худо-бедно пахал только левый, правый – не столько держал суденышко "на плаву", сколько создавал помехи, инициировавшие килевую качку. Амплитуда, правда, была невысокая, так что о крушении речь пока не шла, но на скорости монотонные покачивания вперед-назад явно сказывались, да и замутить могло с непривычки.

– Слушайте там! – Сабина даже не попыталась определить, с кем она говорит, просто бросала слова в воздух. – Вы не пробовали ходить ровно?!

– Не поможет! – Дарья подошла ближе и обняла женщину за плечи. – Машина старая, едва тянет. И это не лечится, Саб, надо просто дышать носом и терпеть.

– Так воняет же!

– Это ты, видно, никогда на траверзе Калькутты не была! – усмехнулась Дарья, вспомнив свой печальный опыт. Тогда она шла на лохани похуже этой. Шняка "Гепирбарей"! Каково?!

– Хочешь папиросу? – предложила, достав кожаный портсигар, входивший в комплект маскарадного костюма "денди". Ее мнения никто не спрашивал, но на взгляд самой Дарьи, выглядела она в "этом всем" крайне вульгарно. Жутковатый коллаж из Веры Холодной, Анатоля Мариенгофа и псковской бляди "с претензиями". Но времени на дискуссию не оставалось, и она смирилась.

"В конце концов, коли спала с этим хмырем Коноплевым, кто я есть после этого, если не блядь?"

– Хочешь папиросу?

– Египетскую с гашишем? – хохотнула Сабина. – Нет уж, уволь! Я лучше кубинскую сигариллу возьму. Тоже дым сладкий, но вкус другой! – и она полезла в поясной кошель за куревом, однако руку Дарьи, что характерно, со своего плеча не убрала.

"Щекотливо, но познавательно!" – Отметила Дарья, покачав мысленно головой, однако вслух ничего не сказала. Вообще ничего не сделала. Не объяснятся же по такому деликатному поводу на борту чужой лодки, ночью, в виду Венеции!

– Марк, – начала она задавать совсем другой вопрос, – а ты?…

– Да, уверен! – опередил ее Марк. – Это наш борт, и все идет по плану. А теперь, если ты хочешь спросить, нет ли у меня чего-нибудь крепче чая, мой ответ – есть. – И он с улыбкой протянул ей свою серебряную фляжку. – Держи, Дари! Это именно то, что ты давно хотела попробовать.

– Шдэрх? – она приняла фляжку, взвесила в руке. – Она… Эта женщина… Почему ее называют Лучезарной?

– Потому, что ей так хочется.

– В чем ее сила? Только в том, что она знает дорогу?

– Это немало.

– Да, пожалуй! Но…

– У нее свое племя, Дари, свои связи, свои должники. Она многое может, и не нам пробовать ее на зуб. Тем более в острой фазе конфликта с номадами, у которых тоже ведь есть своя правда и свои союзники.

– Ох, как все у вас тут сложно! – вздохнула Дарья, отвинчивая крышечку.

– Не преувеличивай! – усмехнулся в ответ Марк. – Можно подумать, у вас там все просто! Лучше понюхай вначале!

Мог не советовать, она почувствовала запах шдерха, едва приподняла крышечку. Высокая чистая нота счастья, – вот как она определила бы этот аромат.

"Грозовой перевал? И ведь действительно!"

Дарья поднесла фляжку к губам. Запах усилился, и показалось, что она пьянеет, даже ничего еще толком не выпив.

"Матерь божья!"

Первый глоток оказался слишком маленьким. Дарья осторожничала и жадничала одновременно, но, тем не менее, язык обожгло. Холодное пламя взметнулось к нёбу, и на глазах выступили слезы. Однако через мгновение – а пламя все еще бушевало, проливаясь в глотку и пищевод, сбивая дыхание и сердечный ритм, – огонь обрел вкус, и это оказалось просто божественно. Осень, горный склон и одуряющий аромат созревших виноградных гроздьев. Незнакомый виноград, невероятный вкус, нежный и терпкий, глубокий… Но еще через секунду Дарью накрыла третья волна – холодноватая ясность, возникающая в горах после грозы, когда остывший воздух чист и наполнен озоном.

"Царица небесная! Вот так штука!" – и Дарья сделала еще один глоток.

– Нет слов! – подвела она, раздышавшись, итог и вернула фляжку Марку. – Это оттуда, не так ли?

– Оттуда, – кивнул он. – Приготовься, мы скоро будем на месте. И вот еще что, не дай застать себя врасплох!

"Не дай застать себя врасплох! – повторила Дарья мысленно. – Знать бы еще, что это должно означать!"

2. Дарья Телегина

Дубель "скрипел и пыхтел", как говаривают о таких суденышках онежане, но так и не развалился, а снизившись, даже перестал клевать носом. Прошли над краем острова, проплыли над каналом Вигано, оставив Венецию справа, вернее наполненный светом и музыкой квартал Сан Марко, и повернули к Спина Лунга. Здесь тоже гуляли. И на набережной, и на улицах между замков знати, и в замковых дворах. Над садами на противоположной стороне острова взлетали огни фейерверков.

"Дурацкая затея!" – Дарья не смогла бы сказать наверняка, кого имеет в виду: то ли идиотов, швыряющих в небо огни, то ли самоубийц, плавающих в тех небесах. Наверное, и тех и других, но ей даже представлять не хотелось, что может случиться, если такое "чудо" влепится со всей дури в ржавый борт их дубеля.

"Мало не покажется!"

Еще бы! Огонь в небе ничем не лучше огня на воде. Флот им пользуется, но, мягко говоря, недолюбливает.

– Господа, мы на месте! – Дарья не заметила, когда шкипер покинул свой пост в застекленной рубке, но сейчас он стоял рядом с ней. Тем более, непонятно, отчего он назвал их троих господами, не мог ведь не заметить, что двое из троих – женщины.

– Сходите прямо на крышу! Вас ждут.

И действительно, не успели подойти к краю плоской крыши, как оттуда перебросили сходни. Нечто шаткое – шириной в две доски, но Дарья не могла ударить лицом в грязь. Только не в присутствии Марка и Сабины, и, разумеется, не под любопытными взглядами встречающих.

Вдохнула, выдохнула и шагнула на мостки. Прошла, как ни в чем не бывало. Не вздрогнула, не пошатнулась. Ступила на мраморные плитки крыши, цокнули о потертый камень высокие каблуки.

– Прошу прощения! – Она повела рукой в перчатке, и загораживавший проход громила в костюме "доброго кабатчика" без возражений отступил в сторону. – Благодарю вас, месье!